Информационная монополия власти в телеэфире вскоре может закончиться. О том, что этого хотят западные союзники, было известно и раньше, но теперь они перешли от намеков к публичным требованиям. 2 ноября послы G7 сообщили о своей встрече с представителями украинских медиа и Национального совета по телевидению и радиовещанию.
“Мы обсудили текущий медиаландшафт и ценность поддержки высококачественного, независимого и плюралистического вещания как необходимость для устойчивости Украины”, – рассказали послы.
Плюрализм вместо монополии
Еще год назад посол Германии в Украине Анка Фельдгузен в интервью “Европейской правде” прокомментировала факт отключения от цифрового эфира трех телеканалов (“Эспрессо”, “Прямого” и “5 канала”). “Мы, возможно, не публично, но все время говорим об этих вещах с украинским правительством. Мы имеем общую цель: чтобы Украина осталась демократической и во время войны, – рассказала она, – И мы обсуждали уже не раз, что нужно перейти в более открытое пространство”. Она подчеркнула, что “у людей должны быть альтернативные источники информации” и “людям нужно дать возможность выбирать, что они хотят смотреть”.
Однако несколько дней назад заместитель министра культуры и информполитики по вопросам европейской интеграции Тарас Шевченко в интервью той же “Европейской правде” заявил: “Ни на одной встрече с ЕС мы не слышали, что телемарафон должен закрыться”. Возможно, так оно и есть. Западные союзники не требуют от Банковой закрыть телемарафон. Они лишь настаивают на плюрализме, то есть чтобы Банковая вернула “Прямой”, “Пятый” и “Эспрессо” в сетки кабельного телевидения. И чтобы все телевещание (включая телемарафон) было независимым от власти. Как отметили послы G7, для устойчивости Украины необходимо независимое и плюралистическое вещание.
Но если это будет сделано, то смысл в сохранении телемарафона исчезнет. Ведь он был задуман именно для того, чтобы власть получила монополию в телеэфире под предлогом военной необходимости.
Если распустить телемарафон, то, конечно, придется вернуть в цифровой эфир “5 канал”, “Эспрессо” и “Прямой”, а также пустить туда ряд новых телеканалов, в том числе несколько польских, купленных Ринатом Ахметовым с целью использовать их для вещания в Украине. В то же время каналы Дмитрия Фирташа (“Интер”) и Виктора Пинчука (ICTV), которые сейчас участвуют в телемарафоне, также захотят самостоятельности. Да и “Первый канал” может вспомнить, что он общественный, а не президентский.
Кризис жанра
Защищая телемарафон, Тарас Шевченко привел результаты свежего социсследования, проведенного компанией InMind по заказу международной организации Internews при финансовой поддержке Агентства США по международному развитию (USAID). “Украинцы осведомлены о телемарафоне и доверяют ему, – заявил заместитель министра, – Зрители считают, что телемарафон должен продолжаться как минимум до завершения войны”.
Действительно, среди зрителей телемарафона 71% доверяют ему и 65% хотят, чтобы он продолжался. Но это среди его зрителей. А если взять всех опрошенных, то среди них эта доля составляет соответственно 40% и 37%.
Цифры исследования подтверждают снижение интереса украинцев к такому формату подачи новостей. 56% респондентов не смотрят телемарафон, в том числе 20% вообще не знают о нем, 22% знают, но не смотрели и не смотрят, 14% смотрели раньше, но уже не смотрят. Смотрят хотя бы раз в неделю – 36%, в том числе ежедневно – только 18%. Казалось бы, во время полномасштабной войны подавляющее большинство украинцев должно, наоборот, ежедневно следить за новостями. Вообще-то люди так и делают – ищут новостей, но скорее в онлайн-медиа, а не в телевизоре.
В ходе исследования эти проблемы были обсуждены в фокус-группах. И вот что выяснилось: интерес к телемарафону уменьшается, поскольку, по мнению респондентов, ему не хватает оперативности (по сравнению с Telegram-каналами), информация цензурируется, приукрашивается или подается чрезмерно патриотично, контент повторяется в течение дня. Сторонники возвращения каналов к собственной сетке вещания считают, что телемарафон уже сделал свое дело и необходимо обеспечить разнообразие мнений и конкуренцию.
Также были проведены глубинные интервью с военными. Свое мнение высказали 20 военнослужащих, находящихся в районах боевых действий и других полевых позициях. “Военные не смотрят телемарафон из-за отсутствия телевизора на фронте и нехватки времени. Те респонденты, которые смотрели телемарафон до своей мобилизации или ситуативно во время отпусков домой, критически относятся к нему, мотивируя свое отношение нехваткой правдивой и точной информации, отсутствием критики власти, недостаточностью материалов с первой линии фронта, интервью с бойцами и сюжетов об украинских героях, информации о будущем Украины после войны (политическая жизнь)”, – констатируют авторы исследования.
Польза и вред для власти
Единый телемарафон мог бы быть адекватным форматом, если бы к участию в нем были допущены все патриотические телеканалы. Но Банковая отказалась создавать правительство национального единства, а захотела управлять единолично. Поэтому и телемарафон она создала для себя.
Расчет Банковой был понятен. Во-первых, телемарафон должен был создавать максимально героический имидж власти (отодвигая военных на задний план). Во-вторых, власть не собиралась делиться славой будущей победы ни с кем (а особенно с оппозицией). В-третьих, власть хотела не пропустить в телеэфир никаких упоминаний о ее просчетах перед большой войной.
Однако быстрой и легкой победы, на которую надеялась Банковая, не получилось. И преимущества телемарафона начали превращаться в недостатки.
Когда все теленовости вращаются вокруг одного человека, это отличный способ сконцентрировать на нем всю славу. Но когда возникает другая задача – размыть ответственность за все просчеты, допущенные как до, так и во время великой войны, которые усложнили и отдалили нашу победу, – тогда единый телемарафон оказывается помехой и начинает наносить вред.
Прежде всего, цензурированные, приукрашенные и запоздалые новости отвлекают людей и побуждают их искать альтернативу. Причем такой альтернативой для многих оказываются именно “Прямой”, “5 канал” и “Эспрессо” на YouTube.
Кроме того, даже независимо от содержания новостей, уже сам факт отсутствия “плюралистического телевещания” (формулировка послов G7) способствует недоверию и критическому отношению к власти. С каждым месяцем в обществе крепнет убеждение, что телемарафон – это инструмент манипуляций.
Все эти 20 месяцев телемарафон формировал завышенные ожидания, в частности относительно быстрой и легкой победы. Полтора года назад, год или даже полгода назад ожидания продавались легко. Но сейчас продавать их все труднее. А несбывшиеся ожидания – это прямой путь к разочарованию людей и падению рейтингов власти.
Понятно, что роспуск телемарафона и восстановление плюрализма в цифровом телеэфире создаст для власти большие риски. Власть боится резкого усиления влияния оппозиционных каналов, а с ними и оппозиции. Если бы не этот страх, то судьба телемарафона, пожалуй, давно уже была бы решена.
Тем не менее, западные союзники, похоже, взялись за этот вопрос всерьез и не успокоятся, пока не добьются своего. Поэтому можно предположить, что Банковая смирится с неизбежным и попытается извлечь для себя максимальную пользу из новой ситуации.
Например, телеканалы олигархов, лояльных Банковой, вполне способны конкурировать с оппозиционными в создании новостных программ и политических шоу. Также они подходят для раскрутки новых лидеров из числа “правильных” (лояльных Банковой) военных, волонтеров и активистов. Наконец, они могут быть использованы для продвижения месседжа о том, что отсутствие быстрой и легкой победы – это вина исключительно военных, а не Банковой. Телемарафон слишком крепко привязан к Банковой, чтобы прямо говорить такое. А вот когда о просчетах военных начнет рассказывать какой-то “независимый” канал, то Банковая сможет сказать, что она здесь ни при чем, и даже изобразить глубокое возмущение.
А что из этого получится – мы увидим, наверное, уже в начале нового года. На это накладывается другая проблема: решится ли власть провести 31.03.2024 президентские выборы. Можно было бы предположить, что Банковая будет пытаться сохранить телемарафон, чтобы воспользоваться им во время президентской кампании. Но сомнительно, чтобы на такую своеобразную трактовку демократии согласились США и Евросоюз.
