Почему «план Байдена» приравнивают к «плану Путина»?

Предложение Джо Байдена: Заверить мир с Москвой уступив территорий.

— А как распознать предателя, отец?
— Он первым побежит договариваться с врагом о мире.
Иван Франко «Захар Беркут»

В одной из предыдущих статей на «Главкоме» «Украинские территории в обмен на второй срок в Белом доме. План «Б» Байдена» было показано, что президент Байден в своей политике в отношении российско-украинской войны исходит из необходимости ее «замораживания» то есть, другими словами, установления мира путем передачи Москве оккупированных украинских территорий. Средством принуждения Украины к территориальным уступкам должно было стать, согласно «плану Байдена», поддержанному также Германией, ограничение в предоставлении нам вооружения, необходимого для наступления.

Несмотря на небольшое время, прошедшее с момента этой публикации, статус «плана Байдена» ощутимо изменился.

Во-первых, он фактически избавился от маскировочной наклейки «гипотетический» и приобрел черты официального курса. Согласно информации Politico, администрация Байдена постепенно меняет фокус своей поддержки Украины, сосредотачиваясь теперь на укреплении ее сугубо оборонительных возможностей и, соответственно, усилении позиций на будущих переговорах с Кремлем по завершению войны. Полученные в итоге мирные договоренности будут предусматривать, в частности, передачу Москве части украинских территорий.

Иными словами, «план Байдена» приобретает теперь статус официальной доктрины в подходе США к урегулированию российско-украинской войны, суть которой сводится к мягкому принуждению Украины к миру в обмен на ее территории. Согласно информации The New York Times, определенные правительственные круги и экспертные центры уже начали разработку различных моделей достижения перемирия в российско-украинской войне; прорабатывают вопросы, связанные с прекращением огня, разведением войск, гарантиями сторонам безопасности, созданием международных миссий наблюдения за выполнением договоренностей и тому подобное. То есть, всю ту пустую в плане эффективности обеспечения мира «лабуду», которую международное сообщество в свое время уже неустанно навязывало нам в рамках Минских переговоров.

Примечательно, что предусмотренное «планом Байдена» ограничение наступательных возможностей Украины деликатно-дипломатично называют усилением (!) ее позиций на переговорах с Москвой. Не капитуляцией, не средством умиротворения Путина, не расчленением Украины, как оно есть на самом деле, а «усилением» ее позиций в переговорах по обретению мира! Что сказать, звучит исключительно гуманно и пафосно. Но на деле все это словоблудие, ну совсем почти по Оруэллу («война — это мир») является ни чем иным как проявлением безграничного цинизма, в котором именно гуманизмом и не пахнет. Примечательно, что сама попытка замаскировать реальную этическую и юридическую суть плана, то есть его антигуманный и неправовой характер, является результатом боязни авторов называть вещи своими именами, потому что это с большой вероятностью может повлечь за собой негативный для них имиджевый шлейф. И это опасение является, между прочим, в этой ситуации хорошей новостью, что будет объяснено позже отдельно.

Во-вторых, по странному стечению обстоятельств, «план Байдена» имеет все шансы уже в ближайшее время превратиться, если не в «план Путина», то таки точно в «план двух президентов». В последние месяцы идея «замораживания» российско-украинской войны Байдена получила довольно активную, хотя может пока и не прямую, поддержку со стороны Кремля. В Москве почему-то довольно резко проснулась тяга к миру и она, по свидетельству той же The New York Times, начала интенсивно посылать официальные и неофициальные сигналы нашим западным партнерам о своей заинтересованности в прекращении огня. Неоднократные напоминания Москвы об этом, по свидетельству журнала Newsweek, нашли отклик в душах тех политиков, которые считают «замораживание» войны единственно возможным путем ее прекращения, а также тех, кто является давними симпатиками Кремля.

Вследствие такого совпадения позиций Вашингтона и Москвы в отношении к российско-украинской войне, точнее к необходимости достижения договоренностей о прекращении огня, они, похоже, снова, как и в 2021 году, готовы будут совместными усилиями защищать мир в Европе в целом и в Украине в частности. Правда, тогда это завершилось согласованием Вашингтона некоторых общих модальностей московского вторжения в Украину и определенных его правил. Но на этот раз их совместные усилия уже не будут разновекторными, потому что будут основываться на единой концептуальной основе, которой является «план Байдена». Консенсус двух столиц, который сейчас формируется по вопросу прекращения огня, имеет, таким образом, все шансы превратить «план Байдена» в некий «план Байдена-Путина по умиротворению Украины». А может даже и в одноименный «пакт». По крайней мере, сейчас для Украины, а позже — и для истории, на что-то вроде «мюнхенского заговора».

«Хотят ли русские войны», или Хочет ли Путин мира?

Причины заинтересованности Байдена в достижении договоренностей о перемирии понятны и были подробно рассмотрены нами ранее в двух предыдущих публикациях (здесь и здесь). Что касается Путина, то ситуация с ним сложнее. Не совсем ясно, какие такие перипетии общественной жизни вдруг заставили московского диктатора неустанно клянчить перемирие. Поэтому попробуем выяснить, действительно ли Путин хочет мира и почему он стал добиваться прекращения огня в войне против Украины. Чтобы понять, как оно есть на самом деле, дадим сами себе ответ на несколько простых вопросов.

1. Прежде всего, выясним, является ли Путин миролюбивым политиком, который хочет мира без войны в целом и мирной Украины в частности?

Ответ на этот вопрос очевидно отрицательный, потому что если бы у Путина были такие стремления, то он бы и не начал совершенно ничем не спровоцированную войну с Украиной (о Грузии и Сирии здесь даже не вспоминаем). Война в Украине не является случайным шагом, осуществленным под влиянием колебаний настроения, «рюмашки» коньяка или не совсем ласкового слова Кабаевой. Московия готовилась к ней с начала существования независимой Украины и особенно интенсивно и целенаправленно — в течение всего путинского правления. С 2014 года открытое военное давление Москвы на Украину вообще неуклонно нарастало, принося украинцам все новые и новые убытки и человеческие страдания. Если бы Путин таки хотел мира, то достичь его можно, как говорится, «в два клика». Для прекращения войны Москве достаточно просто освободить оккупированные украинские территории, вывести оттуда свои войска. Но этого и близко нет. Так о каком стремлении Путина к миру при таком положении дел вообще может идти речь?

2. Возможно Путин начал стремиться к миру только теперь, поскольку пришел к выводу, что Московия понесла значительные потери, которые делают войну с Украиной «нерентабельной»?

Очень сомнительно. Ведь сама по себе территория Московского царства от войны практически не страдает и население ее почти не ощущает в своих ежедневных хлопотах. По крайней мере, пока что. Да и любые человеческие потери Путина вообще никогда не волновали. Это наглядно свидетельствуют многочисленные кровавые страницы биографии московского диктатора с «мясными» штурмами включительно. Они убедительно демонстрируют абсолютно ничтожную значимость для Путина чужой человеческой жизни. Несколько тысяч убитых и покалеченных на войне граждан — это для него не более, чем мелкое недоразумение. Последним можно и нужно пренебрегать, потому что кто тех холопов вообще считает, особенно когда речь идет о «государственных интересах», неважно реальных или мнимых. Тем более, что от лозунга «бабы еще родят» в Московии никогда никто не отказывался и отказываться не собирается. На это указывает хотя бы провозглашенная Путиным задача иметь в каждой семье по 7-8 детей. Соответствующая государственная программа, скорей всего, уже на старте и просто ожидает отмашки в виде финансирования. Равно как и приглушенная перед т.н. «президентскими выборами» кампания за запрет абортов. Итак, никакие человеческие потери в принципе не являются и не могут выступать для Путина стимулом к мирным переговорам и прекращению агрессии против Украины.

3. Так, возможно, путинская СВО (специальная военная операция) достигла поставленных целей и, соответственно, смысла продолжать войну дальше просто нет? Ведь вон же и новые украинские территории захвачены, и сухопутный коридор в Крым пробит?

И опять таки нет. Незначительное, по сравнению с территорией Украины, приращение площади зоны оккупации и получение сухопутного коридора в Крым отнюдь не были целью полномасштабного вторжения. Путину нужна вся Украина. И даже не столько оккупированная, сколько покоренная. А для этого на Киевский стол надо было усадить своего карманного князька, неважно какой будет его фамилия. Фокус не удался, факир, он же Акела, он же — позывной «Окурок» был «в неадеквате» и здорово промахнулся. Украина выстояла да еще и стала напрочь антимосковской!

Более того, несмотря на то, что присоединение Украины к возрождаемой Путиным империи является лично для него крайне важной задачей, геополитическая цель российской агрессии была значительно шире. Она заключалась не только и не столько в покорении Украины, сколько в сломе благодаря такому шагу существующего мирового порядка и развитии нового. Москва добивается формирования нового мирового устройства, в котором она занимала бы место не второстепенного, а одного из немногих главных игроков, как когда-то СССР. Москва хочет иметь, как и прежде, свою неприкосновенную для других влиятельных государств, прежде всего США, сферу влияния, вроде стран бывшего Варшавского договора, чтобы в таком новом мире ни одно важное решение не принималось бы без ее согласия. И захват Украины — лишь средство достижения Москвой указанной цели. В борьбе за новое мироустройство и свое место в нем агрессия против Украины является лишь одним из шагов в более масштабной внешнеполитической «многоходовочке», которые, как поговаривают «кремленологи», так любит Путин. Шагом, как теперь ясно, ошибочным, но обусловленным все же причинами, которые лежат далеко за пределами российско-украинских отношений.

Ранее, в одной из прошлогодних публикаций в «Главкоме» было кратко показано то, каким образом война против Украины была встроена в более широкую внешнеполитическую стратегию Москвы. Напомним в этой связи читателям, что в конце 2021 года шли активные переговоры между Западом и Москвой о «гарантиях безопасности для России». Они завершились в январе 2022 года, за полтора месяца до начала московской агрессии, выдвижением требования к НАТО «собирать манатки» и возвращаться к границам 1997 года. Конечно, в то время это заявление звучало достаточно глупо, потому что средств давления на НАТО для выполнения у Москвы явно не было. Однако, здесь важно то, что оно было провозглашено за месяц до полномасштабного вторжения в Украину, в успешности которого Москва не сомневалась. А теперь представим себе, что вторжение удалось, в Киеве к власти приведены промосковские марионетки, Украина становится некой возрождающейся частью новейшего Советского Союза. В этих новых условиях это московское требование приобрело бы уже совершенно новое значение.

Теперь оно получило бы дополнительное силовое звучание, поскольку опиралось бы на продемонстрированную военную мощь и выдвигалось бы государством, которое начало успешную силовую экспансию в Европе, открыто и грубо игнорируя основные нормы международного права. А дипломатического веса на последующих переговорах с Западом этому требованию добавляло бы то, что произнесено оно было заранее, до начала вторжения в Украину, и является, так сказать, давней и обоснованной позицией, основой для дальнейшего диалога. Такая себе попытка, без прямой вооруженной схватки с НАТО, вернуть себе хотя бы частично контроль над странами восточного фланга НАТО. Вот где-то таким образом ожидаемый быстрый успех широкомасштабного вторжения в Украину и был заранее тесно вплетен ею как один из элементов обеспечения реализации стратегических внешнеполитических задач.

Однако, не произошло, как хотелось. Провал московского блицкрига в Украине снял на сегодня с повестки дня требование к НАТО «собирать манатки». Но это вовсе не означает отказ Москвы от достижения выбранной стратегической цели, а следовательно, и места и значения войны против Украины в ее глобальных внешнеполитических планах.

Как бы там ни было, но, как видим, цели «СВО» в Украине остаются Москвой не достигнутыми.

4. Возможно, изменение подхода Путина к войне против Украины связано с растущим давлением граждан на власть вследствие быстрого распространения среди них антивоенных настроений?
Как показывают различные опросы общественного мнения, за время, прошедшее с начала полномасштабного вторжения в Украину, поддержка войны и политики Путина среди граждан Московии сохраняется примерно на одном уровне. Число россиян, выступающих против войны, стабильно остается на уровне 18-22%. Среди них больше молодых людей, чуть больше женщин чем мужчин. Но эта группа не увеличивается. Спорадические протестные акции, в частности жен мобилизованных, на эту картину практически не влияют. Львиная доля населения Московии поддерживает проведение в Украине «СВО».

И такое положение дел не является случайным. Его причины не сводятся к банальному влиянию путинской пропаганды. На самом деле они значительно глубже. Потому что лежат в плоскости не только личных амбиций Путина, но и амбиций и ментальности народонаселения Московии в целом. Для этого народонаселения, включая и большую часть т.н. либерально-демократической оппозиции, Украина является извечной и неотъемлемой частью «русского мира». Ее существование на политической карте мира вне границ Московии является для ее граждан историческим курьезом, ошибкой, которая требует исправления. Также не забывайте, что основной политической ценностью для подавляющего большинства подданных Москвы является величие их государства, единственной шкалой измерения которой является степень страха других стран перед Москвой. Если есть такие величие и страх, неважно реальные или воображаемые, то для простого человеческого счастья народонаселению Московии в целом уже больше ничего и не надо. Особенно мира в Украине и антивоенных акций.

Так что и ответ на казалось бы риторический вопрос древней песни «Хотят ли русские войны?» на сегодня уже однозначен. Хотят и хотели, причем всей душой. Иначе говоря, глубинные, психологически-ментальные корни московской агрессии против Украины на сегодня также не нивелированы. Это, кстати, лишает идею достижения мира с Путиным каких-либо перспектив.

Что же стоит за стремлением Путина к перемирию, или Мир с Москвой как отложенная война

Однако, если Путин не хочет мира, «СВО» своих целей не достигла, а в обществе нет никаких реальных признаков того, что «русские таки не хотят войны» и т.д., то для чего ему активно добиваться прекращения огня? Чего и почему он хочет этим достичь?

Ответ на этот вопрос нам подсказывает сама десятилетняя история современной российско-украинской войны. Ожидаемое перемирие, о котором просит Москва и на котором будет настаивать Вашингтон, — не первое в этой войне. Как было показано ранее, российскую агрессию «замораживали» и после Крыма, и после Иловайска, и после Дебальцево, и даже вели переговоры с Москвой о мире в марте 2022 года (т.н. Стамбульские договоренности), то есть уже после начала полномасштабного вторжения. При этом каждая следующая «горячая» фаза войны, которая прерывала относительно мирный и более длительный этап перемирия, отличалась большей интенсивностью, ожесточенностью и масштабностью боевых действий, а также количеством привлеченных Москвой к агрессии против Украины военных формирований и военной техники и тому подобное. Согласно полученному украинской кровью опыту, периоды перемирия между «горячими» фазами Кремль использовал исключительно для всесторонней подготовки к возобновлению боевых действий в более широких масштабах, к усилению своего военно-технического потенциала в целом и расширению присутствия на украинской территории своих вооруженных сил в частности.

Так для чего думать, что сейчас должно быть иначе? Ведь на сегодня подразделения вооруженных сил Москвы, задействованные в боевых действиях на территории Украины, уже сильно истощены. Они качественно и количественно недостаточны для эффективного продолжения войны, особенно наступательной. Слишком большими оказались потери личного состава и военной техники. Вооруженные силы агрессора нуждаются в новой мощной мобилизации, организации надлежащей подготовки рекрутов, перегруппировке войск, улучшении их обеспечения военной техникой и тому подобное. Однако, это крайне трудно осуществить в условиях интенсивных боевых действий, которые постоянно требуют компенсации текущих потерь, то есть съедают все резервы.

Итак, вооруженные силы Московии, задействованные в войне против Украины, нуждаются в количественном и качественном обновлении. Успех же в этом деле, в свою очередь, требует перемирия. Иными словами, прекращение огня, нужно Москве для основательной подготовки новых эффективных военных действий, включая наступательные.

Не забывайте также, что договоренности о длительном прекращении огня, то есть перемирие, которого хотят и Вашингтон, и Москва, должны быть положены на бумагу как документ для подписи. Такого рода документы в международной практике как правило фиксируют на карте линию разграничения между сторонами. То есть по взаимному согласию сторон указывают на то, какие территории под чьей юрисдикцией во время перемирия находятся. Причем, на неопределенный или очень длительный срок, как это имело место в проекте Стамбульского соглашения. Это означает, что достижение договоренностей о перемирии открывает Москве путь к узакониванию оккупации украинских территорий.

Однако, чисто военные факторы не являются единственными причинами, подталкивающими Путина к прекращению огня и перемирию. Ведь в Московии «президентские выборы» на носу. А кремлевский долгожитель хотел бы провести их в спокойной атмосфере и в ореоле некоего победителя-миротворца, который добился мира славной победой в тяжелой войне против США и НАТО. Достижение договоренностей о перемирии способствовало бы этому как нельзя лучше. А вот такие явления, как новая волна мобилизации и продолжение интенсивных боевых действий, в эту величественную картину очередного «победобесия» никак не вписались бы. Поэтому Москва нуждается в перемирии также и по внутриполитическим причинам.

Любой мир с Путиным в сегодняшних условиях — это не что иное, как отложенная война

Кроме того, более-менее длительное перемирие с Украиной потенциально может принести Москве и некоторые внешнеполитические выгоды. В частности, с начала следующего года в США может быть уже новый президент, а именно Трамп. Кремль видит в этом определенный шанс на коренное изменение отношения Вашингтона к российско-украинской войне. Существует вероятность полного отказа новоизбранным президентом от любой поддержки Украины из-за сосредоточения его внимания на внутренне американских проблемах, отношениях с Китаем и тому подобное. Это означает, что уже через год позиции Киева в противостоянии Москве могут значительно ослабнуть. Так почему бы ей этого и не подождать?

Учитывая те выгоды, которые несут Москве договоренности о прекращении огня, уже в ближайшее время следует ожидать активизации ее усилий для их достижения. Основная работа Москвы будет сосредоточена, кажется, на двух направлениях. Первым из них станет пропагандистская кампания, которая будет вестись через зарубежные СМИ и различных «полезных идиотов Путина», по дипломатической линии и тому подобное. Ее целью станет убеждение общественности и политических кругов Запада в выгоде и безальтернативности скорейшего достижения договоренностей с Украиной о прекращении огня. Такая кампания усилит давление на руководство Украины снаружи с тем, чтобы заставить его согласиться на перемирие. Она также предоставит дополнительные аргументы Вашингтону в пользу реализации «плана Байдена».

Вторым направлением станет резкое усиление террора против гражданского населения Украины. То есть, речь идет о росте частоты и интенсивности ракетных, и не только, обстрелов ее населенных пунктов. Единственной их целью станет создание внутреннего давления граждан Украины на руководство государства с тем, чтобы оно не отказывалось от начала переговоров с Москвой о прекращении огня и подписало соответствующее соглашение. На сегодня такое давление практически отсутствует. Посмотрим, что из этого получится.

Впрочем, похоже, что интенсивная работа на обоих направлениях Москвой уже начата.

Итак, перемирие, которое запросил Путин, вовсе не является его шагом в направлении развития мира, как это может казаться многим наивным политикам Запада. Это шаг в направлении продолжения войны, но уже лучше подготовленной, а значит — еще более масштабной и кровавой, чем предыдущая. Любой мир с Путиным в сегодняшних условиях — это не что иное, как отложенная война. Мы это уже проходили.

Проанализированные выше причины, стоящие за желанием Путина добиться прекращения огня в войне с Украиной, а также очевидность совпадения позиций в желании достичь перемирия между Москвой и Вашингтоном ставит на повестку дня ряд других важных для нас вопросов. Что принесет Украине воплощение в жизнь «плана Байдена», какими будут последствия такого шага?

Насколько выгоден он ей в кратко- и долгосрочной перспективах? Какую позицию целесообразно занять Киеву относительно этого плана? Поддержать его или отклонить? А если отклонять, то как? Как предотвратить возможное превращение «плана Байдена» в «пакт Байдена-Путина»? Да и имеет ли Украина хоть какой-то потенциал для противостояния политике Байдена? Автор надеется: ответы на большинство из этих вопросов читатели смогут найти чуть позже в четвертой, завершающей публикации цикла, посвященной анализу «плана Байдена».