Устрашительные преступления российских оккупантов. В течение двух недель пребывания в плену русских военных

В августе прошлого года россияне незаконно задержали 52-летнего Николая Шаламова из Купянска-Узлового из-за проукраинской позиции. Две недели мужчину держали в переполненной камере без свежего воздуха.

Россияне выпытывали у мужчины информацию о местных активистах и проукраинских митингах. Но за любой ответ, который им не нравился, они били Николая по голове и пугали, что применят ток и вывезут в Россию. О двух неделях в российском плену Николай рассказал документаторам ZMINA.

Искали флаги, а нашли шарфик и «удостоверение»

Утром 10 августа 2022 года в квартиру Николая пришли трое вооруженных россиян в балаклавах.

«В военной форме. Экипированы очень хорошо — не так, как обычные солдаты. У самого старшего позывной был Француз. Он у них как бы командиром был», — рассказывает мужчина.

Военные прежде всего искали в квартире национальные флаги.

«Мне флаг США подарили, привезли из Нью-Йорка. Они меня очень расспрашивали о нем. Но я флаги раньше спрятал, поэтому они их не нашли», — добавляет мужчина.

Мужчина думает, что россиянам о них мог рассказать кто-то из местных.

Николая обвиняли также в принадлежности к национальным группировкам и националистическим организациям.

«Интернет у нас исчез еще в конце марта. Связи также не было. Поэтому как-то проверить мои подписки в фейсбуке или мои вподобайки они уже не могли», — вспоминает Николай.

В конце концов россияне нашли желто-синие шарфы харьковской футбольной команды «Металлист», за которую уже давно болеет мужчина. Нашли и фотографии с футбольных матчей, на которых Николай был в этом шарфике. Каждая такая находка очень злила россиян.

Однако больше всего они разозлились и одновременно обрадовались, когда в старой записной книжке нашли самодельное «удостоверение» участника Революции достоинства.

«Пытали электрошокером и плоскогубцами». Полицейский из Изюма, пережил застенки рашистов и не предал

«Я его в интернете сгенерировал и распечатал. Хотя на Майдане и не был», — рассказывает мужчина.

Это «удостоверение» они восприняли как подтверждение его причастности к проукраинским митингам.

«Говорили мне: «Вот ты и попался», «Случайно ничего не делается», — вспоминает Николай.

За 40 минут обыска, кроме шарфа и самодельного «удостоверения», россияне ничего не нашли. Тогда они забрали ноутбук и телефон Николая, а его самого повели к машине — джипу без номеров, на котором белой краской были нарисованы большие буквы Z.

«Завязали мне руки армированным скотчем. Хотели мешок на голову надеть, но я попросил не делать этого. Сказал, что закрою глаза и не буду смотреть», — вспоминает мужчина.

Вместо этого Николаю натянули на голову спортивную легкую куртку и затолкали в машину.

Время от времени ему удавалось через щели видеть дорогу. Мужчина понимал, что его везут в Купянск.

По дороге россияне расспрашивали о местных активистах:

«С Узловой до Купянска 10-15 минут ехать. И всю дорогу они называли мне разные фамилии. Я говорил, что не знаю таких. И это правда: я не знал большую часть из тех, кого они называли», — добавляет Николай.

Тогда военные начали пугать его пытками. Говорили, что во время пыток он им все расскажет.

Полтора суток на улице

Николая привезли в изолятор временного содержания при райотделе Купянска. Там у него забрали цепочку с крестиком, кольцо, смарт-часы и деньги.

«Рабочие там оказались частично луганчане, а частично наши продажные менты — все ребята молодые», — рассказывает Николай.

После «приемки» его повели вглубь участка. Голову приказали опустить и не смотреть по сторонам.

«Это же лето было. Такая жара страшная, что если кормушки (отверстия в дверях камер, через которые заключенным давали еду. — Ред.) были открыты, то из них жар шел, как из духовки», — вспоминает мужчина.

Но охранники прошли все камеры и вывели его во дворик для прогулок.

«Он без крыши, вместо потолка — решетка. Когда меня туда завели, там уже были шесть-семь ребят из села Гусинка», — говорит Николай.

Этих ребят, по его словам, задержали за то, что они якобы забрали оружие из разбитой колонны россиян под их селом.

Некоторых охранники или россияне привязали стоя.

«Из стены где-то на высоте лица торчали железные трубки для подтягивания — такой себе спортивный турник. И вот к тем трубкам пристегивали наручниками ребят», — продолжает мужчина.

Во дворик приводили и тех, кто нарушал комендантский час. Таких обычно отпускали уже на следующее утро.

Николая же там держали полтора суток. Во дворике не было никаких удобств, а спали задержанные на бетонном полу.

В камере без воздуха

С прогулочного двора мужчину перевели в камеру № 3. Она рассчитана на четырех человек, однако Николай там был уже 20-м.

«Больше всего в камере держали 21 человека. Потом немножко разгрузили — 18-19 человек было», — рассказывает бывший пленник.

За 16 суток, что Николая держали в камере, его ни разу не выводили на улицу.

«Других ребят водили, на принудительные работы возили. Но меня никуда не выводили», — пересказывает он.

В камере было очень жарко и свежего воздуха почти не было.

На третий день руки и ноги мужчины покрылись красными пузырьками. Со временем они лопались и из них шла кровь.

«Это началось из-за постоянной жары, из-за пота, который с меня тек. С меня текло, текло, текло — и ночью, и днем», — вспоминает мужчина.

Он попросил, чтобы его осмотрел врач, но оккупанты на это не отреагировали. Единственное, что спасало, — вода в рукомойнике:

«У меня подушка была — двухлитровая бутылка. Набирал в нее воду, чтобы ночью не стреляла, не тарахтела, и так спал», — вспоминает мужчина.

Кроме него, в камере держали бывшего участника АТО и работников военкомата.

«Один из этих работников сильно избитый лежал. Все было синее», — рассказывает Николай.

Он вспоминает, что после допросов почти все возвращались избитые. Многих заключенных пытали током, который почти не оставляет следов — только красные пятна.

«Цепляли провода к телу, к ушам, к ногам, к половым органам. Крики стояли такие…» — вспоминает Николай.

По его словам, издевались над пленниками чаще всего вечером: их выводили на допрос около 21:00 — 22:00 и могли держать там до часу ночи.

На седьмой или восьмой день своего содержания Николай услышал, как россияне жестоко избивали одного парня. По его словам, парень не хотел давать россиянам пароль от своего телефона:

«Как я понял, он им трижды неправильный пароль сказал, и телефон заблокировался. Так они его так лупасили», — вспоминает мужчина.

Он слышал, как парень начал хрипеть от побоев, а потом затих. Николай до сих пор не знает ни кто это был, ни что произошло с ним.

Допрашивали и запугивали вывезти в Россию

Впервые Николая повели на допрос через пять дней после задержания, 15 августа.

«Только вышел из камеры, сразу натянули черный мешок на голову, страшно вонючий. Те мешки всем надевали, кто-то в него блевал… Фу, как вспомню тот мешок», — морщится от воспоминаний Николай.

Мужчина ничего не видел, но думает, что его привели в комнату на первом этаже. Там уже был Француз и еще двое военных.

«По голосу я понял, что там были те, кто меня забирал», — вспоминает он.

Николаю связали руки за спиной, посадили на стул и снова начали спрашивать об активистах и о том, как он якобы собирал митинги.

«Они думали, что я был одним из главных на тех митингах. Спрашивали, как я их организовывал. Я же отвечал, что не был ни на каких митингах», — говорит мужчина.

Однако россияне продолжали давить, забрасывали ему найденные в квартире футболки с трезубцами, украинские флаги и даже название Wi-Fi — «Путин Хуйло».

Каждый раз, как мужчина давал ответы, которые не нравились военным, его били.

«Не руками, а каким-то предметом, может книгой. Пугали, что применят ток, что отвезут в Россию, в Белгород, если не буду говорить то, что нужно. Разговор длился около часа, но казалось, это было бесконечно», — рассказывает Николай.

Также мужчине угрожали, что задержат его жену.

В конце допроса россияне сказали, что Николай должен в камере письменно изложить все фамилии местных активистов, которых он знает, а также расписать, когда и где он с ними познакомился.

«Спрашивали, например, о Николае Маслии. Он баллотировался на мэра Купянска. Активист, очень сильный патриот. Так его знал почти весь Купянск. Но были фамилии, которые я вообще не знал», — рассказывает мужчина.

Также он должен был написать все, что знает о митингах в Купянске в начале оккупации.

«Меня вывели из комнаты и приказали охраннику дать мне лист бумаги, но никто ничего мне так и не давал», — говорит Николай.

За ним вернулись через пять дней — 20 августа. Мешок на голову уже не надевали и повели в помещение паспортного стола, который раньше работал в здании райотдела.

«Там снова был Француз и еще один — его рожу я впервые видел, поскольку он был без маски. А Француз прятал лицо — был в маске, которая обтягивала его как чулок», — вспоминает Николай.

На допросах, по словам мужчины, они называли Путина «царем-батюшкой»:

«Говорят, что им царь-батюшка сказал навести в Украине порядок».

По мнению Николая, это не был сарказм или что-то в этом роде. Наоборот, они говорили это с гордостью.

Второй допрос также длился около часа. Но на этот раз мужчину не били. Россиян прежде всего интересовали именно митинги:

«Попросили меня прочитать стихи, которые я якобы на этих демонстрациях и митингах читал. Я ответил, что никаких стихов не читал, ведь на митингах не был».

Спросили также о бумажке, на которой он должен был написать о своем участии в митингах и о знакомстве с активистами. Однако Николай ответил, что ничего не писал, ведь никто ему не дал бумаги.

«Спрашивают, почему же я не напомнил охраннику о листе. А я и ответил, что нам, пленникам, нельзя с охраной разговаривать», — говорит Николай.

Тогда Француз сам дал ему лист и приказал писать, в частности, где он был 2 мая 14-го года:

«Они решили обвинить меня в том, что я был в Одессе, когда сожгли людей в Доме профсоюзов. Тогда же был матч «Черноморец» — «Металлист». Хотели, чтобы я признал, что участвовал в этом. Но я не признал — меня не было там», — вспоминает мужчина.

По словам Николая, во время допроса никаких протоколов россияне не вели — все было только на словах.

После расспросов мужчину отвели обратно в камеру и сказали «думать дальше».

День Независимости в заключении

В этот день Николай думал, что умрет. Его вывели из камеры и повели во двор, откуда машиной вывозили заключенных. Поставили лицом к стене, а охранник приказал закрыть глаза и ушел. Через некоторое время пришел Француз и приказал развернуться к нему.

«Я повернулся, он стоит с пистолетом. Таким большим, серебристым пистолетом. И говорит, что мне хамбец», — рассказывает тот момент мужчина.

Француз, по его словам, начал перезаряжать пистолет и нацелился Николаю в голову.

«Сказал, что сейчас меня расстреляет. И начинает щелкать пистолетом. Я стою и думаю, что это уже мой конец», — вспоминает бывший пленник.

Однако через некоторое время россиянин сказал, что отпускает Николая.

Именно в этом разговоре Француз вспомнил ФСБ: сказал, что отдадут мужчине все вещи, которые у него отобрали, «чтобы он потом не рассказывал, что его обокрало эфесбе».

Военный поставил Николаю ультиматум — его отпустят, если он пообещает пойти в церковь и поставить свечку за «здравие Владимира Владимировича Путина», а у входа в квартиру повесить флаг России.

После этого мужчину отвели обратно в камеру. Уже на следующий вечер, около 17:00, ему отдали крестик, кольцо, часы, деньги и отпустили.

«Я побежал на маршрутку. Едва смог, потому что в той камере мы не могли ходить — мышцы атрофировались», — рассказывает Николай.

На следующий день Француз с двумя россиянами — в штатском, но в балаклавах и с автоматами — приехал в квартиру мужчины и оставил там флаг РФ.

«Француз говорил, что «перековал» меня», — вспоминает Николай.

После этого визита мужчина решил уехать из своего поселка:

«Где-то через неделю мы с женой собрали вещи, нашли тех, кто возил через Россию в страны Балтии, заплатили и уехали».

Въезд в Россию запрещен до 2052 года

Супруги выезжали из оккупации 3 сентября через тогда еще оккупированный пункт пересечения Пески — Логачевка.

На границе у них забрали паспорта, а через некоторое время Николая позвали в кабинет пограничников. Там, как он думает, эфесбовец начал спрашивать о том, где он служил, когда служил и сколько:

«А я же служил на контракте в армии с 88-го по 95-й год».

Также россиянина очень интересовала информация о сыне Николая, который сейчас живет в Дании:

«Спрашивал, как он там, сколько денег там зарабатывает».

После допроса мужчине сообщили, что ему запрещен въезд в Россию на 30 лет, и вместе с женой его вывели из пропускного пункта.

«Был уже комендантский час, поэтому уехать оттуда мы не могли. Так и остались там. Дождь шел, а мы сидели в поле до утра», — вспоминает Николай.

На следующий день супруги вернулись домой.

6 сентября началось контрнаступление ВСУ в Харьковской области. Но в Купянске-Узловом люди еще до 26 сентября прятались в подвалах, потому что обстрелы не утихали.

До 30 сентября Николай с женой пробыли дома, а потом волонтеры вывезли их в Харьков, где они прожили почти год — до августа этого года. Периодически ездили домой, иногда бывали там по два-три дня.

«Последний раз поехали 20 августа и попали под обстрел прямо в Купянске в 6:30 утра возле полиции. Мы испугались очень сильно. И после этого решили уехать из страны», — вспоминает Николай.

Его жена имеет вторую группу инвалидности, поэтому ему разрешили выехать за границу. Сейчас семья находится на втором этапе интеграции в Норвегии.

«Мы сейчас живем в общежитии — одна из местных коммун согласилась предоставить нам жилье. В конце ноября должны переехать за полярный круг. Будем только там жить», — добавляет мужчина.

Николай до сих пор не может окончательно оправиться после российского содержания.

Когда его только отпустили, начал лечить последствия:

«В той тюрьме я еще заразился какой-то гадостью — у меня с рук начала кожа слезать. Не знаю, что это было: какое-то грибковое заболевание или что-то такое. Со временем оно прошло», — рассказывает Николай.

Однако до сих пор у него случаются панические атаки, а ночью снятся кошмары.